Александр
ГОДЛЕВСКИЙ
КОММЕНТАРИЙ К НАМ, ПРАВУ И ЗАПАДУ
В моей статье Мы, право и Запад на
сайте я кратко уже прокомментировал то постановление Мещанского райсуда г.
Москвы от 16.10.2001 г. Здесь постараюсь в сжатом виде дополнить некоторыми
моментами. Более детальный анализ всей этой истории будет дан в последующих
моих статьях.
В июле 2000 г . я отсидел 15 суток
административного ареста без предъявления в установленном порядке (в т.ч. и
судьей) конкретных фактов моих правонарушений и все это время держал голодовку.
Кстати сказать, в то время, когда я голодал, из печати вышел журнал «Континент»
N 104 (апрель – июнь 2000 г .)
с моей статьей «Еще раз о наших реалиях (Записки сумасшедшего)». При простой
голодовке принудительное кормление обязаны начинать после 5-и суток, при
«сухой» - после 3-х суток, при запахе ацетона из рта – в любом случае сразу,
немедленно. И меня должны были начать принудительно кормить после 5-и суток
голодовки – т.е. принять медицинские меры. Но все 15 суток таких мер принято не
было – иначе из-за одного только такого кормления мог бы быть большой шум. А у
ментов - большие неприятности из-за одного только административного дела, пусть
даже и грубо сфальсифицированного.
Я направлял в прокуратуры заявления о
преступлениях ментов, а их копии – ментовским начальникам. В отношении судьи
Ногинского суда Буяновой по факту вынесения заведомо неправосудного постановления
по моему административному делу заявление о преступлении в Генпрокуратуру РФ
тоже было, но это разговор отдельный. ГУВД Московской области признало
действия ментов, подпадающие под признаки ст. ст. 285, 286 ч. 3 УК РФ,
правомерными. По этому факту я потребовал от Мособлпрокуратуры возбудить
уголовное дело по признакам ст. 285 УК РФ («Злоупотребление должностными
полномочиями») в отношении руководства областного ГУВД. А поскольку признание
правомерными таких должностных преступлений, включая тяжкие, вызывает серьезные
сомнения во вменяемости начальников ГУВД, то я также потребовал в соответствии
со ст. 79 УПК РСФСР провести судебно-психиатрическую экспертизу для разрешения
вопроса об их вменяемости (это обязательное требование официально действующего
законодательства РФ). В ответ из Мособлпрокуратуры я даже глупой отписки не
получил и обжаловал ее грубые нарушения Уголовно–процессуального кодекса РСФСР
в суд в полном соответствии с гарантиями прав на судебную защиту,
установленными ст. 46 Конституции РФ. Сканированная копия постановления
Мещанского райсуда на моем сайте размещена. На суде я не был еще и потому, что
пусть они как-нибудь сами без меня решают те свои проблемы, которые я им и
создал из-за их беззаконий.
В этом судебном постановлении одних
только заведомо явных и грубых нарушений Конституции – целый «букет», что по
официальным законам вызывает очень серьезные сомнения во вменяемости судьи
Зятевой. Так, заключения о прекращении переписки в то время никакими законами
не были предусмотрены, а устанавливались только ведомственными подзаконными
актами, утвержденными приказами Генпрокурора РФ. Ст. 33 Конституции РФ
гарантирует гражданам право на обращение в госорганы. А что толку от такого
права, если после прекращения переписки госорганы в ответ на обращения граждан
даже глупые отписки им не направляют. Согласно ст. 55 Конституции права
человека (в т.ч. и право на обращение) могут быть ограничены только
федеральными законами и только в той мере, «в какой это необходимо в целях
защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных
интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».
Приказы Генпрокурора федеральными законами не являются. Приравненный к таким
законам и действовавший до 01.07.2002 г. УПК РСФСР никаких прекращений
переписки не предусматривал, как не предусматривает их и действующий УПК РФ.
Тем самым приказ Генпрокурора противоречит закону и Конституции.
Пленум Верховного Суда РФ в пункте 7
постановления от 31.10.95 г. N 8 «О некоторых вопросах применения судами
Конституции РФ при осуществлении правосудия» разъяснил:
«Если при рассмотрении конкретного дела
суд установит, что подлежащий применению акт государственного или иного органа
не соответствует закону, он в силу ч. 2 ст. 120 Конституции Российской
Федерации обязан принять решение в соответствии с законом, регулирующим данные
правоотношения.
Оценке с точки зрения соответствия
закону подлежат нормативные акты любого государственного или иного органа
(нормативные указы Президента Российской Федерации, постановления палат
Федерального Собрания Российской Федерации, постановления и распоряжения
Правительства Российской Федерации, акты органов местного самоуправления,
приказы и инструкции министерств и ведомств, руководителей учреждений,
предприятий, организаций и т. д.)».
Даже если Указы президента подлежат
оценке на предмет соответствия закону, то уж приказы Генпрокурора тем более. Но
суд не только этого не сделал, но даже не назвал в своем постановлении акт
Генпрокурора, на основании которого со мной прекращена переписка, и который суд
положил в основу своего постановления. Т.е. вопрос о законности прекращения со
мной переписки суд не только не исследовал, но и вообще не обратил на него
никакого внимания. При этом суд был обязан в соответствии со ст. 120 ч. 2
Конституции применить закон (т.е. УПК РСФСР), а не какой-то противоречащий
закону подзаконный акт Генпрокурора, на который суд в своем постановлении даже
сослаться постеснялся, и признать действия Мособлпрокуратуры незаконными.
Суд был обязан применить закон, но в
грубое нарушение ст. 4 Конституции РФ, согласно которой Конституция и
федеральные законы имеют верховенство, не применил УПК РСФСР. Особо подчеркну,
что ст. 4 находится в главе 1 Конституции. А ст. 16 Конституции устанавливает,
что положения этой главы составляют основы конституционного строя РФ, и никакие
другие положения Конституции не могут им противоречить. Т.е. Конституция в
стране имеет высшую юридическую силу и прямое действие (ст. 15), а в самой
Конституции положения ее главы 1 имеют высшую юридическую силу над всеми
другими ее конституционными положениями. Но суду все эти основы
конституционного строя – «по барабану». И это лишь минимум того, что суд
нарушил одним своим постановлением. Я уже не говорю о конституционно значимых
целях, типа обороны, безопасности государства и прочих, с которыми ну уж никак
официально не согласуется фактический запрет гражданам (т. е. прекращение с
ними переписки) добиваться юридических гарантий своих прав от преступных
посягательств на них должностных лиц государства.
И все это еще кроме моей «вялотекущей
шизофрении». А также того, что суд в грубое нарушение ст. 123 ч. 3 Конституции
РФ, устанавливающей осуществление судопроизводства на основе состязательности и
равноправия сторон, полностью проигнорировал как доводы моей жалобы о
нарушениях Мособлпрокуратурой УПК РСФСР, так и заявленное в жалобе ходатайство
об истребовании материалов проверки моего заявления о преступлении, что было
необходимо для подтверждения фактов нарушений облпрокуратурой
уголовно-процессуального закона.
Пленум Верховного Суда РФ в пункте 10
уже знакомого нам постановления от 31.10.95 г. разъяснил: «В силу
конституционного положения об осуществлении судопроизводства на основе
состязательности и равноправия сторон (ст. 123 ч. 3 Конституции Российской
Федерации) суд по каждому делу обеспечивает равенство прав участников судебного
разбирательства по представлению и исследованию доказательств и заявлению
ходатайств». Не надо особо объяснять, что если ходатайства об истребовании
доказательств суд даже не рассматривает по существу – полностью их игнорирует,
то ни о каких состязательности и равноправии и речи быть не может. Любой
судебный акт, вынесенный с грубым нарушением самой конституционной основы
судопроизводства, не может быть правосудным в принципе. Похоже, суд специально
ставил своей целью нарушить в этом деле все, что только можно.
Судья не могла не понимать всех своих
грубых нарушений (для этого надо быть клиническим идиотом), что свидетельствует
о наличии у нее прямого умысла на вынесение заведомо неправосудного
постановления (ст. 305 УК РФ) и на игнорирование моего ходатайства (ст. 285 ч.
2 УК РФ). Такие грубейшие нарушения закона, основ конституционного строя РФ,
конституционных гарантий прав граждан и конституционных основ судопроизводства,
с официальной точки зрения вызывающие серьезные сомнения во вменяемости судей,
возможны только при полной уверенности судей (и всех прочих начальников) в
безнаказанности за любой беспредел. А это, в свою очередь, неопровержимо
доказывает, что вся нынешняя система власти основана на полном правовом
беспределе, о чем я уже писал на своем сайте.
В эпоху Путина даже подконтрольные
властям СМИ начали высказывать озабоченность проблемой воцерковления. Что у нас
подавляющее большинство населения верит в Бога, но с Московской Патриархией
себя не ассоциирует. Глубинную первопричину такой проблемы власти СМИ не
объясняют, хотя понять ее очень легко с правовых позиций. Если власть в этом
государстве основана на полном правовом беспределе против народа, а РПЦ все у
нас даже на уровне простой житейской психологии считают подразделением власти
(как в СССР профсоюзы были подразделением КПСС), то ассоциировать себя со всем
этим среди искренне верующих желающих найдется не много.
Здесь в принципе действует та же логика,
что и в приведенной в статье «Мы, право и Запад» ситуации, когда подавляющее
большинство населения России поддерживает идеи демократии, но с нашими
демократами себя не ассоциирует из-за прикрытия ими всеобщего и полного
беспредела власти, который они выдают за победу демократии, пик чего приходился
на 90-е годы. А если сейчас некоторые из демократов и говорят об отсутствии у
нас демократии, то это только потому, что после Ельцина их отодвинули от
властных «кормушек», и внутри страны они стали маргиналами, имеющими
общественно-политический вес только там, тогда и постольку, где, когда и
поскольку это нужно Кремлю. Как в истории с партией «Правое дело» и Михаилом
Прохоровым.
Следует остановиться подробнее на
сомнениях во вменяемости. Особо подчеркну, что после августа 91-го это
государство объявило само себя не только нормальным (т.е. основанном на своих
собственных официально действующих законах), но и полностью демократическим. И
таковым на Западе было общепризнано. И с официальной точки зрения такие дикие и
вопиющие беззакония его должностных лиц, совершенные при исполнении ими от
имени этого государства своих служебных обязанностей, вызывают очень серьезные
сомнения в их вменяемости. В нормальном государстве такого быть не может. По
официальным законам в отношении них обязаны возбудить уголовное дело и провести
судебно-психиатрическую экспертизу, которая должна объяснить все эти дикие и
взаимоисключающие противоречия между официально действующими законами и
реальной правоприменительной практикой госчиновников. И потом либо пусть
психиатры в своем заключении и суд в решении признают их невменяемыми. Либо
напишут там, что поскольку государственная власть у нас основана на полном
правовом беспределе (т.е. преступна даже по своим собственным законам), то
такие их действия вполне нормальны. И эта схема относится ко всем случаям, где
госчиновники творят подобные беззакония.
Некоторые выражают сомнения в
правильности моих слов о грандиозной лживости наших демократов, равной которой
во всей человеческой истории еще не было. А во всей истории нашей цивилизации
еще когда-нибудь было, что кто-то всем «запудрил мозги» так, чтобы
сумасшедшее государство, основанное на полном правовом беспределе против своих
граждан, признали полностью демократическим, приняв его в полноправные члены
Совета Европы?!
Членство в Совете Европы для этого
государства в принципе имеет то же значение, какое для СССР имело Хельсинское
соглашение по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года. Тогда ведущие
демократические государства Запада признали неделимость границ послевоенной
Европы (т.е. узаконили советскую оккупацию Восточной Европы) взамен на
советские обязательства в области прав человека, выполнять которые Кремль явно
не собирался. Кроме того, подписавшие Хельсинский акт эти западные государства
официально юридически признали, что коммунистический Кремль является в таких
областях (в т.ч. и в правозащитной!) надежным партнером и сотрудником, с
которым можно иметь дело. А это резко ухудшило положение
диссидентов-политзеков, сидящих в СССР по тюрьмам, лагерям и психушкам. И
свидетельств об этом в сам- и тамиздате, а также в их воспоминаниях имеется
предостаточно. Хороший имидж этой власти на международной арене, надежно
скрывающий ее суть, всегда сопровождается усилением беззаконий начальников
внутри страны. И тогда были акции протеста против такой подлой, соглашательской
политики Запада, основанной на советской лжи и беззаконии. Владимир Буковский в
своей книге «Московский процесс» (М., МИК, 1996 г ., С. 261)
рассказывает: «Наконец к десятой годовщине его подписания мы – большая группа
диссидентов – обратились с призывом прекратить это издевательство над здравым
смыслом и денонсировать «соглашение», превратившееся просто в фарс».
Точно также, приняв нынешнее государство
в свои полноправные члены, Совет Европы признал это государство полностью
демократическим. Если бы там хотя бы немного понимали наши нынешние реалии
эпохи демократии, то не то что заявление, а даже намеки Кремля на членство в СЕ
страны Европы воспринимали бы как оскорбление. Европейский Суд по правам
человека иногда немного смягчает те дикие беззакония, которые власть у нас
позволяет из-за членства в СЕ. Но для подавляющего большинства граждан РФ
выгода от вступления в Совет Европы очень сомнительна. Сейчас демократический
Запад терпит такое государство в свои рядах, и никто особо у нас не возмущается
этим.
Вновь вспоминается самодельный плакатик:
«Уважайте вашу Конституцию!», - с которого началось движение диссидентов.
Когда 5 декабря 1965 года в Москве на Пушкинской площади несколько человек
явочным порядком – то есть невзирая на запрет власти – потребовали от
сверхмощной советской ракетно-ядерной державы, державшей в страхе весь мир,
чтобы она соблюдала собственные законы, гарантирующие права граждан. Демократия
у нас лет двадцать назад «победила» полностью и окончательно, часть диссидентов
признала эту власть законной и демократической (а уж крах советской власти
общепризнан), Конституция сейчас другая – супердемократическая. Но положение с
конституционными гарантиями прав и свобод граждан на практике у нас сейчас
таково, что по сравнению с ним все брежневские беззакония выглядят невинными
детскими шалостями.
По поводу вялотекущей шизофрении, бывшей
в СССР основой карательной психиатрии. Обвинения в ее использовании в те
времена вызывали острую головную боль у Политбюро ЦК КПСС, от чего они всеми
силами шарахались, как как черт от ладана. О чем Владимир Буковский с
документальными доказательствами очень хорошо поведал в своей книге «Московский
процесс» (глава «Психиатрический ГУЛАГ»). Более полная его документация по
психиатрии размещена на сайте http://bukovsky-archives.net/.
Бывший первый заместитель председателя
КГБ СССР генерал армии Бобков Ф.Д. в своих мемуарах «КГБ и власть» (М. «Ветеран
МП», 1995 г .,
С. 253) про использование психиатрии и заключения судебных психиатров пишет:
«КГБ не вмешивался в эти медицинские заключения, и я никогда не считал их
тенденциозными». С виду, вроде бы, все здесь у ГБ не так плохо. Но стоит только
копнуть поглубже, как картина резко меняется. Следствие по ст. 70 УК РСФСР
(антисоветская агитация и пропаганда) вели следователи ГБ (под контролем партии
и руководства соответствующего подразделения ГБ). Оставим здесь без обсуждения
вопрос о самой ст. 70 УК РСФСР с ее так называемой «гуттаперчевой диспозицией»,
под которую при желании можно подвести что угодно и кого угодно. Но ст. 80 УПК
РСФСР устанавливала, что заключения экспертиз не являются обязательными для
органа дознания, следователя, прокурора и суда, только несогласие с заключением
должно быть мотивировано. Ст. 20 УПК РСФСР обязывала следователя (вместе с
прокурором, судом и др.) принимать все предусмотренные законом меры для
всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела. Согласно
ст. ст. 70, 71 УПК РСФСР все собранные по делу доказательства подлежат
тщательной проверке и оценке в их совокупности; никакие доказательства не имеют
заранее установленной силы. И если Бобков утверждает, что он и следаки в
грубейшее нарушение закона верили заключениям психиатров на слово, ничего не
проверяя и не оценивая, то он обвиняет их и себя в должностных преступлениях,
предусмотренных ст. 170 УК РСФСР (злоупотребление властью).
И если сам Бобков, входивший в высшее
руководство КГБ СССР и в свое время возглавлявший занимавшееся диссидентами 5-е
Управление, делает вид, будто всего этого не понимает, то он «косит на психа» -
прикидывается невменяемым, чтобы хоть как-то избежать обвинений в использовании
карательной психиатрии в давно прошедшие коммунистические времена.
Интересно получается. Бывший при
коммунистах первый зам. шефа ГБ уверяет всех в своих должностных преступлениях
и «косит на психа» только ради того, чтобы откреститься от карательной
психиатрии во времена СССР. Сейчас, в эпоху демократии, суд, как само собой
разумеющееся, в своем постановлении, вынесенном от имени государства, обосновал
свои выводы ссылкой на мою вялотекущую шизофрению, с которой я числюсь в
дурдоме на учете с коммунистических времен. Жив буду, подробная история об этом
на моем сайте будет. Здесь только добавлю, что мое заявление о преступлении по
факту вынесения того заведомо неправосудного постановления в прокуратуру было.
И прокуратура, к чьей подследственности тогда относились подобные уголовные
дела, признала это постановление правосудным. Это ли не доказательство
невменяемости суда и всего этого государства.
Август 2011 г .
Годлевский Александр
Александрович,
РФ, Моск. обл., г. Ногинск.
РФ, Моск. обл., г. Ногинск.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.